Банды Белокамня. История Чумных Крыс - Андрей Смирнов

– Вот, возьми себе, – протянул пару медяков ему Брок, глядя на измученного человека – Полноводная в данном месте славилась довольно сильным течением, в противоположность Левобережным Докам, где на реке были возведены волноломы и шлюз.

– Не надо, – жалобно проблеял тот. – С-спасибо!

– Бери, не бойся! Заслужил! – он с силой всучил рыбаку монеты, похлопав его по второму плечу. Тот жалобно проскулил, когда могучие удары украсили вторую руку симметричными синяками.

– Что, мало? – удивился Брок, неверно истолковав изданные человеком звуки, глядя как на его глазах наворачивались слёзы. Вместо ответа тот отрицательно помотал головой, страстно желая, чтобы его оставили в покое.

– Ну вот и славно, – улыбнулся ему головорез, после чего близнецы протопали по пирсу прочь.

Со вздохом рыбак разжал свой кулак, где тускло поблёскивали три медных империала, которые не стоили сломанной напрочь психики. Долгими ночами рыбак криками будил свою семью, в ужасе вскакивая с постели, увидев во сне вылезающих из реки живых мертвецов, которые раскачивали его лодку, грозя утопить его в водах Полноводной. Ещё ему снились два одинаковых амбала, угрожающих ему расправой, сидящих прямо в его лодчонке посреди реки. Деваться от них было некуда, в воду прыгнуть было нельзя – там всегда бесновалась парочка мертвецов. Плюнув на всё, рыбак продал свои снасти и лодку, и перешёл на работу помощника корабела, помогая чинить и латать старые корабли и лодки, обретя, наконец, душевный покой.

Братья вернулись обратно, заглянув по пути в Котёл, где Толстяк в очередной раз со своими домочадцами разгребал сломанную мебель из обеденного зала. Увидев близнецов, трактирщик сначала побагровел от злости, готовясь разорвать хулиганов на месте, потом побледнел от страха, подумав, что те вернулись для продолжения погрома, и, наконец, позеленел. Закончив цветовые преображения, скорости которых позавидовал бы любой хамелеон, трактирщик решил выбрать единственно возможный верный вариант – он упал в обморок, оставив ошеломлённых родственников самих решать эту проблему.

– Чего это с ним? – спросил озадаченный Дрок у тех.

– А-а-а, – от страха протянул один из сыновей Толстяка, пока, наконец, не нашёлся. – А-отдохнуть прилёг!

Удовлетворённый этим ответом Дрок кивнул и спросил:

– А пива нам нальёте?

Эрл пробирался по Дыре, стараясь не вляпаться в окружающее его дерьмо и помои, глядя под ноги и по сторонам. Но дерьмо смотрело на него оценивающим взглядом. Это было трое амбалов, которые после недолгих раздумий решили не связываться с убийцей. Либо они его узнали, либо решили, что жертва может болезненно огрызнуться, о чём свидетельствовал кинжал в ножнах и его ремень, намеренно не скрытый плащом. На нём красовались несколько метательных ножей, висевшие в специальных чехлах, а кроме того висело несколько баночек с разноцветными снадобьями. Незнакомец мог с равным успехом оказаться бандитом, ведьмаком или охотником за головами. А связываться с любым из них – себе дороже.

Одного из амбалов с изуродованным лицом Эрл знал – его звали Лишай, поскольку он страдал от этого недуга постоянно, никак не находя подходящего лечения. Лишай был настоящим отморозком даже по меркам Дыры – его боялись не только враги, но и свои товарищи, которых он менял, как перчатки. Тех, кто отказывался знаваться с Лишаём из брезгливости или отвращения, часто находили потом в канавах с перерезанной глоткой. Поэтому те, кто не мог себя защитить или спрятаться, были вынуждены дружить с головорезом. Вот такая дружба сквозь кровь и слёзы. Один раз его «друзья» попытались окончить эту дружбу насильно всем скопом, но, как было видно, Лишай до сих пор жил, а его бывшие дружки – нет.

Покинув Дыру, Эрл вздохнул с облегчением. Нет, район иноземцев тоже не отличался повышенной гостеприимностью и дружелюбием, но там не нужно было постоянно опасаться ножа в своей спине или руки вора в кармане. Во всяком случае, на центральной аллее, где постоянно дежурило значительно количество стражи и в кварталах эльфов или гномов, а вот в других местах этого района расслабляться не следовало.

Гоблины, половинчики (или полурослики), тёмные эльфы и кобольды с гремлинами также частенько промышляли карманными кражами, а орки – откровенным разбоем. Гномы и тролли были печально известны крайней вспыльчивостью, бросаясь в бой при любой, даже самой пустячной обиде. Кентавры и эльфы (что тёмные, что лесные) смотрели на остальные расы не иначе, как на дерьмо, держась всегда высокомерно.

Именно поэтому посещение этого района всегда оставляло после себя двоякие впечатления. Миновав две цитадели гномов, принадлежащих двум большим разным кланам, Эрл свернул в сторону лесного квартала, где обитали эльфы. Как обычно, из дворов гномьих крепостей раздавался лязг металла, и поднимались вверх столбы дыма печей, указывающих на то, что кузнецы заняты работой. Возле обеих крепостей снаружи были установлены торговые палатки, где подмастерья продавали свой товар, что называется «с пылу – с жару», выставив его на всеобщее обозрение. Раньше, ещё когда Эрл был на стадии своего жизненного пути известных современному миру как яйцеклетка и сперматозоид, две гномьи крепости вели кровопролитную борьбу между собой не на жизнь, а на смерть. Битва развернулась нешуточная, с использованием осадных орудий, подкопов, отрядов воинов и грязных приёмов вроде отравлений, похищений и пыток. Причиной раздора стал рынок сбыта готовой продукции в виде Белокамня. Никто из кланов не хотел уступать другому место под солнцем в такой прибыльной сфере как торговля качественным оружием и доспехами. Понятное дело, что летавшие в воздухе булыжники катапульт и копья баллист, вкупе с разрывами пороховых и магических зарядов, граждан не вдохновляли. Как и трупы воинственных бородатых коротышек, которые попадались в те смутные дни не только в квартале иноземцев, в непосредственной близости от места битвы, но и в других частях Белокамня. Лишь когда вмешались власти, конфликт удалось умять, причём гномы с обеих были вынуждены заплатить существенный денежный штраф. Власти (в лице молодого правителя Вигора, только вступившего на трон) обязали смутьянов прекратить войну под страхом изгнания из столицы и полного запрета в торговых операциях. Кроме того, Вигор уже тогда показал себя как мудрый правитель, обязав оба клана заниматься разными заказами, обязав одних гномов ковать только оружие, механизмы и бытовые предметы, а других – доспехи и ювелирные украшения. Жребием разыграли это право, и спорщики забыли о вражде, перестав конкурировать за рынки сбыта. Город успокоился, а квартал иноземцев перестал походить на поле битвы.

Чардрево эльфов было видно издалека. Вообще, в городе есть три очень высоких постройки, видных практически из любого места любого района. Первое – так называемое «орлиное гнездо» королевского замка – самая его высокая башня. О том, какую функцию оно выполняло в народе говорили разное, но никто не знал этого точно. Вторая – башня архимага в Академии, которая, естественно, была его неофициальным центром. И, наконец, третье – это чардрево эльфов в их роще в квартале иноземцев.

Многие лесные эльфы живут в домах на деревьях или прямо в деревьях, которые стараются разместить поближе к главному дереву – чардреву, которое своей жизнью обязано ритуалу верховного эльфийского жреца и мага. Это дерево очень больших размеров, превышающее размеры всех виденных вами. Оно очень толстое и имеет пустое пространство внутри своего гигантского ствола, которое эльфы используют для постройки жилых, складских и прочих помещений. Огромные листья чардрева испускают благоухающий сок, который флюоресцирует в темноте, светясь мягкими разноцветными огнями, освещая само себя. Расти без помощи и поддержки эльфов такое дерево не может, быстро умирая и загнивая. Свой секрет по выращиванию и поддержания жизни в чардреве знают только редкие посвящённые, которые никогда не раскроют своего секрета чужакам. Говорят, что собранный сок с листьев может светиться в банке около года, являясь отличным светильником, а ещё он обладает разными полезными для алхимии и медицины свойствами.

Все эльфы не раздумывая отдадут жизнь за неприкосновенность своего главного магического рукотворно-природного строения, а за попытку проникновения туда чужака обычно ожидает смерть. Редкие избранные из других рас смогли любоваться чардревом вблизи, и лишь единицы побывали внутри. Свои чувства от посещения этого магического места словами, как правило, никто выразить не мог. Если собрать все самые лестные эпитеты и прилагательные, а также все маты, которыми можно восхищаться, то их будет недостаточно, чтобы описать всю красоту этого шедевра.